Приюта просил у любви я в напрасной надежде;
Не сжалилась — и меня утесняет, как прежде.

Я помощи ждал, но ничто не поможет тому,
Чьи тяжкие вздохи пронзают полночную тьму.

Бедняга как будто пылает в огне лихорадки,
А если спускается сон, то неверный и краткий...

И вот наконец, преисполнясь печали великой,
Пустился я в путь, чтоб забыть о тебе, луноликой,

О бедрах твоих, двух песчаных холмах, позабыть,
Но лишь убедился: страданий моих не избыть.

Вернувшись, я вижу, сдержать изумленье не в силе,
Что долгие ночи разлуки тебя изменили.

Воспел бы тебя я стихами, но как описать,
Не знаю, твою — молодая верблюдица — стать.

Ты сердце мое отклонила своей красотой
От юных затворниц, чей дом — за зубчатой стеной.

В тоске по тебе я ложусь на тернистое ложе
И, сон раздарив беззаботным, взываю: «О боже!

От горестей ту, что люблю всей душой, огради!»
И жгучие слезы в моей закипают груди.

Рыдаю я, как сирота, как униженный пленник
При мысли о всех нанесенных ему оскорбленьях...

О брат мой, Зухейр, укажи мне какой-нибудь путь —
Уклончивой этой лукавицы милость вернуть.

Ведь ты же всегда помогал мне и делом и словом,
Ты был мне заступой, опорой, надежным покровом.

Щедрейший из щедрых, ты множество слал мне даров
Дороже тончайших шелков, и парчи, и ковров,—

Отменные рифмы, приятнее влаги прохладной,
Слова, что жемчужины,— прелести полны усладной.

Не только Фараздак и Ахталь — но даже Джарир
Такими стихами еще не счастливили мир.

Ты страшен врагам, словно лев, нападающий дерзко,
Зато обездоленным ты — и оплот и поддержка.

Искуснее всех ты, мой брат, во владенье мечом,
Славнейшим воителям ты не уступишь ни в чем.

Достоинства есть ли на свете — твоих совершенней?
Ты создан, я знаю, для самых великих свершений.

© Перевод А. Ибрагимова