О том, как Удод поведал о Симурге, когда птицы,
не найдя себе шаха, были объяты смятением.

Был Удод удостоен премудрости светом
И увенчан венцом, как корона надетым,

Был отмечен почетом, высоким и славным,
И венцом, словно нимбом высокодержавным.

Горних тайн удостоенный, как Джебраил,
Он в высотах господня престола парил.
Он явился средь сборища, как одержимый, —
Мотылек, в жаре правды и света палимый.

«К-эй, невежды, — сказал он, — безумное стадо!
Ваше сердце суетам невежества радо.

Шах ведь есть, но не мог его разум ничей
Описать даже сотнею тысяч речей.

Он — властитель пернатых всего мирозданья,
Все он знает про вас — вашу жизнь и деянья.

Он всегда рядом с вами, незрим и неведом,
Вы не с ним — он при вас вездесущим соседом.

В его перьях — ста тысяч цветов перелив,
Сто узоров, и каждый чудесно красив.

Разум сникнет пред тем изобильем узорным,
Но неведенье это не будет позорным.

Пред его совершенством бессилен и разум:
Ведь рассудок не может постичь его разом.

А владенья его Каф-горою зовут,
А его птицей Анко порою зовут.

А Симург — его имя, известное всюду,
На земле и под ширью небесною — всюду!

Быть вдали от него — так судьба вам сулила,
Он же тут, возле вас, будто шейная жила.

ззо цто за ЖИЗнь, если нет его рядом с собой?
Лучше смерть, чем мириться с такою судьбой».

© перевод С. Иванова

отредактировал Бахман

О том, как удод
рассказал о свойствах Симурга,
в ответ на почтительные просьбы птиц

Речь Удода как будто нектар источала,
А дыхание — сладость, как дар, источало.

Видит он: сонм пернатых тревогою полон,
И тогда речь такую пред ними повел он:

«Все, что знаю о нем, слово в слово скажу,
Что из тайн я постиг дорогого, — скажу.

Но сказать — лишь полдела, от вас я не скрою:
Суесловье — не путь единёнья с мечтою.

Шах и сущность его велики беспредельно,
Ваша цель и пути далеки беспредельно.

«Расскажи нам о шахе», — я слышу от вас,
Мне жив тысячу лет не закончить рассказ!

Суть его недоступна Познанью земному,
А вот имя его нужно помнить любому.

Если влаги живящей касаешься с жаждой,
Счет ведешь не глотками, а капелькой каждой.

Каждый раз, как язык увлажняет уста,
Да вспомянут то имя, чья суть не проста!

Шах велик, и чертог его полон величья:
То величье вовеки не в силах постичь я,

Как же выразить высшую суть я посмею,
Как же немощным словом дерзнуть я посмею?

Но уж если у птиц есть желанье сейчас,
Чтобы я о том шахе повел свой рассказ,

Я о сути его, хоть и в тысячной доле,
Разных мыслей вам выскажу тысячи боле.

Он ведь наш повелитель, над шахами шах он,
Все доподлинно знает о наших делах он.

Суть едина и образ один у него,
Больше тысячи свойств и личин у него.

Все они, где природа жива, проявились,
Все в единстве его существа проявились.

Никому не вздохнуть ни единого раза,
Если нет на то воли его и приказа.

То вздымаясь над вами, то падая вмиг,
Он в деяньях бывает и мал и велик.

Пестр он перьями — тысячи пестрых пушинок,
В каждом перышке — тысячи тысяч ворсинок.

С трудной думой он встретится или с простою,
Его мудрость и ум — в океан широтою.

Он вам жизнь буйной силой своею открыл,
В поднебесье вспарили вы взмахами крыл.

Алой крови поток в ваших венах — он, знайте.
И душа в вашем теле и членах — он, знайте.

Даже ближе души он для вашего тела,
Близок так, что уж ближе и нету предела.

От него вы на тысячу лет далеки,
Даже так, что уж дальше и нет, далеки!

И душа для того, кто не с ним, бесполезна,
Жить тому, кто душой не храним, бесполезно!

Если ж будет желанное познано вами,
Это — лучше владения всеми мирами.

А разлука — что смерть. Восемь райских садов
Будут хуже, чем ад и его семь кругов.

Но найти его запросто, вдруг — невозможно,
Без труда, без терпенья, без мук — невозможно.

К цели двинешься — тысячи бедствий приспели.
А ведь цель не познаешь, не ведая цели.

Бесконечная даль — в ту долину идти,
И лихие опасности будут в пути.

Жить без отдыха надо в парении смелом,
Даже- если бессмертие будет уделом.

На пути будут реки с водою кровавой,
Да не с кровью, а с ядом, со жгучей отравой!

Там хребты вознесли к небесам острия,
И по каждому крови стекает струя.

И повсюду пустыни — бескрайнее пламя,
И огонь прямо в небо взвился языками.

Там леса угрожают пришельцу враждою,
Ветви злобой чреваты, а листья — бедою.

Там по небу тяжелые тучи кружат,
И не ливень из них, а каменьями град.

Сонмы молний в падении огненно-яром
Опаляют весь мир и сжигают пожаром.

Там скиталец ночлег в непогоду не сыщет,
И вовеки ни пищу, ни воду не сыщет.

Сотни тысяч пернатых, покинув свой кров,
Бились крыльями в небо десятки веков.

Но никто не бывал в том пределе доныне,
И никто не достиг этой цели доныне!

Но отдавшему жизнь в этой доле исканий
Смерть — ста жизней прекрасней, бессмертья желанней.

Сколько птиц в цветнике всего мира — везде,
Сколько их ни найдется — в полете, в гнезде, —

Звать их в сад отрешенья проворнее надо,
Указать им дороги их горние надо.

А погибнут в дороге к долине забвенья
За того, кто не ведал доныне забвенья, —

Это лучше, чем ста тысяч жизней тщета,
Этой смерти — бессмертье и то не чета!

Если счастье в судьбе им радетелем будет,
Если рок их вести к добродетелям будет,

Если путь их проляжет в бескрайной пустыне,
Где ни счастья, ни радостей нет и в помине,

Но дано им обресть процветающий дол,
Где бы сонм их навек единенье обрел, —

Да пребудут при шахе под благостной сенью,
Да сподобятся вечному с ним единенью,

Да найдут свой приют на небесном престоле
И да вступят под сень Гумаюновой воли!»

© перевод С. Иванова