Тажутдин Чанка (Чанка из Батлаича) (1867-1909гг.)
Аварский поэт. Творчество Тажутдина Чанка близко к устной поэзией горцев.
Любовная лирика Тажутдина наполнена романтической возвышенностью чувств.
Поэт писал также стихи на социальные темы, призывал к духовному раскрепощению
человека. Заметное влияние на влияние на творчество Тажутдина оказала
арабская классическая литература.

***

На смерть Инквачилава.

Я выдохну горечь свою на бумагу,−
Не строки, а нервы ее испещрят,
И племя, родившее в скорби отвагу,
Быть может, проснется от страшных утрат.

…В беде мой народ: кто спасти его сможет?
Смогу ли сказать, что строкой его спас?−
Она − ожерелья любого дороже,
В ней каждая буква тверда, как алмаз.

О, как я хочу, чтоб бальзамом на рану
Легли эти строки страдающим всем,
И чтобы, как гимн моему Дагестану,
Их пели, и сердце утешили тем!

Кяфир побеждает в неправедном деле
(Пусть этой победе шайтан будет рад), −
Нам выжечь ислам из сердец не сумели,
Хоть наши алимы в могилах лежат,

…Расплавились горы – столпы мирозданья −
От огненной лавы, но орды врагов
До этого дня не слыхали рыданья,
А скалы стонали до самых основ!

Вода испарилась в озерах и реках,
Лишь влага стекает из слепнущих глаз,
И нам остается омыть человека
Слезами в последний земной его час.

На все − воля Бога, и коль в Дагестане
На сабле дибира − чужая печать,
Мы траур объявим в кровавом тумане.
А может быть, вновь напоследок восстать?

Рыдайте над этой эпохою братья –
В отечестве тесно от наглых гостей.
И кто нас поднимет? Пустое занятье,
Когда из-под плит не поднимешь вождей.

Рыдайте, сироты, мы все обнищали,
И некому больше платить закаат.
Совиные тени на лица упали
И кладбищем стал каждый благостный сад–

Уже развалились хунзахские стены,
Кремневки героев висят на гвоздях.
Повсюду пороки, повсюду измены!−
Будь в трауре вечном, злодей- падишах!

Аллах! На Земле твой нарушен по рядок,
Блюстители ей предпочли небосвод,
И ныне пришел Дагестан мой в упадок,
Покинул Архангел-хранитель народ...

Зола в каждом округе траурной шалью
Покрыла зерцала истоков святых.
Прославивший родину духом и сталью
В священней Медине навеки утих.

…Оплакать готов одного офицера
Царь белый, а тыщи солдат− не в расчет!
Какие же движут им право и вера,
Когда за народом он губит народ?!

Своим ли, чужим ли – погибшим героям
Не выкажет Царь состраданье и честь,
И с каждым его триумфальным разбоем
Тускнеет на гордой груди его крест.

Будь проклята сабля предателя.. Сам он
Пускай же согнется от царских погон.
На злато сардара купи себе саван,
Продажный изменник, добыча ворон.

…Ликуйте, враги, набирайтесь силёнок,
Ваш новый правитель напутствует вас.
А в горнем гнездовии ждет соколенок,
Уже оперившись, взлететь он горазд!

Я брови от боли и ярости сдвину,
Со страхам шепча: «Не сойти бы с ума!»
Скорбит государство хунзахцев, и сыну
Не мил этот свет, не мила эта мгла.

Как будто внимая неслышным советам,
Халун меж надгробных скитается глыб:
«Ни смысла, ни сил, чтобы жить в этом мире
Я не нахожу, если лучший погиб!»

Теперь в запустеньи душа и обитель,
И юноша каждый погиб, как герой!
…Ушел от людей справедливый правитель,
И в степь ускакал аргамак вороной.

Он только твоей подчинялся команде,
Для нас же он неуловимый, как дым.
Оружье твое, что висит на веранде,
Зятьям твоим будущим мы раздадим.

...В долинах твоих, благодатных нагорьях,
В полях, где за овцами не уследить,
Ты часто скитался, не знающий горя.
Воскресни на миг – это все огляди!

Не славу твою, а поля твои делят
(От жадности этой злорадствует враг!)
Когда б они искорки высечь сумели
Клинками − зажегся б во мраке чираг.

Ты жизнь укреплял взмахом праведной сабли,
Берег от никчемных боев молодежь,
Когда ж соколиные стаи ослабли
Ты их подвигал, как боец и как вождь.

От злой, небывалой, свалившейся были
Народ мой был памяти гордой лишен,
Когда же хафизы рассудка лишились,
Ты суры читал под стальной перезвон.

Все здесь повторится, не ново, не ново
Ничто на Земле, кроме честных побед!
И было твое несравненное слово
Для чохских наибов, как добрый совет,

Тебе провиденье уздечку вручило,
Чтоб мир норовистый ты смог обуздать,−
Он несся по кручам, сгорая от пыла,
Теряя свою грациозность и стать.

Все то, что задумывал ночью, без страха,
К утру совершал ты под огненный шквал.
Познал в совершенстве законы Аллаха
И, став совершенным, ты их соблюдал.

Ты пленников русских ласкал, как детишек,
Наибов чаушами гнал ты в народ,
Нужду никогда не менял на излишек,−
В день Судный Аллах тебе это зачтет.

Телят поручая всем пленным послушным,
Послал их пасти в благодатных полях.
«Пусть в небе седьмом их сливаются души»–
Мы молим тебя, Милосердный Аллах!

Ты шел не за званьем на бранное поле,
Имама наиб! Ты теперь − где ни зги,
В земле, за которую кровь свою пролил,
Стал прахом − ликуйте, ликуйте враги!

Уздечку тебе провиденье вручило,
Но век наш разбился, хоть был ты и прав.
Наверно, сноровки и сил не хватило
С тех пор, как скончался Доногонолав.

3асыпан землею дибир и разрушен
Ислам без поддержки алимов святых!
Мы верим и знаем: их чистые души
Спасут от врагов и от веяний злых.

...Погиб, словно лев, ты на поприще бранном,
И песнь о тебе сочинит Дагестан;
Над веком моим, над моим Дагестаном,
Как траур, навис непроглядный туман.

Загублены ветрами севера яства,
Оплакала смерть на мавлиде семья.
Ушел ты, оставив народу богатство,−
То смелость и честность, и слава твоя!

Останется вечно в Аварии память
О тех, кто святыни ее берегут.
Тебя завернули не в саван, а в знамя,
Которое свет затмевало врагу.

Надгробный твой камень − для мира опора,
А сам ты, как клад, под тяжелой плитой...
И пусть назовут это блажью и вздором −
Народ твой мечтает о встрече с тобой.

...Уздечку вручил тебе Бог при народе
Не для облегчения, а для труда,
И как бы не несся наш век-иноходец,
До цели своей доходил ты всегда!

...Обслуга царя разводила руками,
Когда ты, отставки потребовав, смолк.
И в Мекке, коснувшись священного камня,
Исполнил последний предписанный долг.

–––––––––

Земные пласты, точно море в волненьи:
Наверное, рады до самого дна
Тому, что сокровище им на храненье
Доверил Всевышний до Судного дня.

...Во мгле, вопреки предписаньям Аллаха
Смущенно молчат и Харут, и Марут.
Еще бы! Ведь в этой обители праха
Наследник пророка нашел свой приют!

перевел с аварского Муртазали Дугричилов