Однажды, путешествуя по Северному Кавказу, я общался с одним чеченцем, который очень словоохотливо рассказывал мне про горские обычаи. В частности, он рассказывал, что чеченец всю жизнь выстраивает свой авторитет, и все его поступки так или иначе отражаются на его авторитете, определяют его положение в общине.
И вот в качестве одного из примеров благородного поведения он описал ситуацию, когда мужчина влюбляется в девушку, она соглашается стать его женой, идут приготовления к свадьбе, но тут мужчина узнаёт, что в эту девушку влюблён и его друг. Тогда он отменяет свадьбу и говорит другу: я люблю эту девушку, ты её тоже любишь, ты - мой друг, пусть она будет твоей. Отдаёт девушку и уходит страдать в одиночестве. После такого поступка его рейтинг в общине сильно возрастает.
Я тогда принял это просто за красивую концепцию, которыми богаты кавказские сказания. А вчера прочитал в книге про цивилизацию классического ислама, что "багдадский законник Ибн Давуд около 900 г. обнародовал следующее высказывание Пророка: "Тот, кто, будучи охвачен любовью, отрешился от своей страсти, сумел скрыть её и претерпел страдания, должен рассматриваться как мученик." Там же прочитал про узритскую концепцию любви, раскрытую в творчестве бедуинских поэтов, которая также носила целомудренный, платонический характер и была связана с самоограничением.
И вот мне интересно, кто что по этому поводу знает. Параллели якобы современным чеченским обычаем, изречением пророка и узритской поэзией очевидны. Что здесь первично? Ислам или обычаи, происходящие из общих аспектов специфики тяжёлого быта бедуинов и горцев? Или обычаи зародившиеся в одном регионе, благодаря религии распространились на другие регионы? Где сейчас эти обычаи сохраняют своё значение?
