У Вас отключён javascript.
В данном режиме, отображение ресурса
браузером не поддерживается

Амальград форум - арабская, персидская, ближневосточная культура

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



Ан-Набига аз-Зубьяни

Сообщений 1 страница 3 из 3

1

Ан-Набига аз-Зубьяни (535 — 604гг. )

Арабский поэт, из кочевого племени зубьян.
Является одним из первых крупных придворных поэтов-панегиристов
в истории арабской литературы. Свое прозвище Ан-Набига, что означает
(«бьющий ключом [таланта]», «блеснувший талантом») поэт получил
за свое поэтическое мастерство.
Большую часть свое жизни в то неспокойное время аз-Зубьяни провел
при дворе аравийских князей. В своих касыдах аз-Зубьяни воспевал
доблесть и щедрость правителей Амру ибн Хинда и ан-Ну'мана.
Но самую большую славу аз-Зубьяни принесли произведения написанные
в жанре васф, в котором он описывал аравийскую природу, сражения.
События происходившие в конце VI в. в Северной Аравии с постоянными
войнами, вынуждали более слабые племена искать покровительства
у североаравийских князей. Так родное племя аз-Зубьяни, которое вело
уже многолетние войны с племенем абситов, пыталось заручиться поддежкой
хирских князей, чтобы нанести поражение своим врагам. Хотя сами хирские
князья в то время находились под большим влиянием Ирана.
Перебравшись в Хиру, аз-Зубьяни стал придворным поэтом, где правил
ан-Ну'ман V ибн аль-Мунзир, знаток и любитель поэзии стремившийся
укрепить свой авторитет и прославить свое имя среди бедуинов Северной
и Центральной Аравии, приблизивший к своему двору также известных
поэтов Лябида, аль-Агшу и  Хассана ибн Сабита.
аз-Зубьяни вначале прославлявший свое племя, воспевавший любовь
к возлюбленной или охоту в степи отныне за вознаграждение
воспевает своего покровителя-мецената. Простые люди и прославленные
воины поэта уже мало интересуют. Так в одной из касыд он говорит:
«Я никогда не восхвалял людей простого звания, но только эмиров»
Однако жизнь при дворе с ее тайными интригами для аз-Зубьяни
не была такой легкой. Так в одно время «Ибн Кутайба и Абу-ль-Фарадж
аль-Исфахани сообщают, что враги приписали ан-Набиге грубейший пасквиль
на ан-Ну'мана V, в котором князь изображался трусом, тираном и даже
импотентом, склонным к сексуальным порокам. Другой раз поэт сам проявил
некоторую бестактность. Зайдя как-то в шатер княгини аль-Мутаджарриды,
ан-Набига застал ее обнаженной. Он сочинил касыду, в которой всячески
восхвалял красоту супруга князя и весьма красочно описывал ее прелести
[107, 75—76; 32, т. 9, 332—335; 114, 282—283].»
В последнем случае разгневанный князь хотел убить поэта, который вынужден
был бежать в гассанидское княжество ко двору его врага Амра IV ибн Хариса.
Гассанидский князь, Амр IV ибн Харис встретил очень тепло прославленного
поэта. И может быть предшествующий случай ссоре был всего лишь легендой,
а причины переезда поэта были совсем в другом, тем не менее происходившие
события менялись очень быстро и неожиданно. Несмотря на теплые отношения
при Гассанидском дворе аз-Зубьяни принял решение вернуться в Хиру.
«По случаю примирения с ан-Ну'маном V ан-Набига сочинил касыду
«Стоянка Меййи», которую средневековые арабские критики иногда объявляли
восьмой му'аллакой. Согласно легенде, расчувствовавшийся ан-Ну'ман
в награду подарил поэту сто черных верблюдов, которых погонщики во время
чтения касыды гнали мимо палатки князя, а в придачу к ним отдал и самих
погонщиков, их палатки и даже сторожевых собак [107, 71—72; 32, т. 9, 354].»
Ан-Набига аз-Зубьяни был прекрасным мастером описаний.
Его касыды полны ярких жизненных образов, описания природы красочны
и «реалистичны», а восхваления иногда изобилуют самыми невероятными
и прекрасными сравнениями.
Так в одном панегирике, обращаясь к ан-Ну'ману, поэт говорит:

Разве ты не видишь, что бог даровал тебе высокие достоинства
и что положение всякого другого князя, их лишенного, непрочно.

Воистину ты — солнце, а все другие цари — звезды.
Когда солнце всходит на небосклоне, из звезд не видно ни одной [114, 278].

В своем труде «История арабской литературы. V - начало X века.»
Фильштинский И.М. отмечает:
«Поэзия ан-Набиги сохраняет все традиционные доисламские черты и вместе
с тем знаменует собой новый этап в истории арабского поэтического искусства...
Уже в доисламские «времена ан-Набига считался не только выдающимся поэтом,
но и тонким ценителем поэтического мастерства, к мнению которого прислушивались
при оценке стихотворного произведения. Об этом свидетельствуют сообщения
источников, согласно которым ан-Набига специально приезжал на ярмарку в Указ,
где происходили поэтические состязания, и выступал там в качестве арбитра
[107, 197—198; 32, т. 9,330— 331]. Имя ан-Набиги упоминается «в трудах
средневековых филологов обычно рядом с именами Имруулькайса, Зухайра и других
прославленных доисламских поэтов. Слава ан-Набиги уже; в «исламские времена
была столь велика, что, например, придворный панегирист Омейядов аль-Ахталь
в присутствии халифа Абд аль-Малика (685—705) признал ан-Набигу более выдающимся
поэтом, чем он сам [32, т. 9, 342].»

2

О, как преследует меня повсюду вражья злоба!
Не сплю в тревоге по ночам, туманят слезы взор.

Я беззащитен, как змея, обманутая другом,
Предание о той змее известно с давних пор.

Змея сказала: «Человек, давай вражду забудем,
Я стану дань тебе платить, скрепим же договор».

Змее поклялся человек, что не замыслит злого.
Носила выкуп день за днем она ему в шатер.

Осталось выплатить змее лишь небольшую долю,
Тогда подумал человек, что хитрость не в укор,

Что бог его благословил и наделил богатством,
И если обмануть змею, то это не позор.

Он беден был, но стал богат и серебром и златом,
Решил он: «Погублю змею!» — он был в решенье скор

Он взял топор и стал точить на каменном точиле,
Потом проверил он металл, достаточно ль остер,

К норе подкрался, подстерег змею в своей засаде,
Но промахнулся невзначай, хотя рубил в упор.

Всевышний обратил к змее всевидящее око,
Благословляющую длань над нею бог простер.

И человек сказал змее: «Плати остатки дани,
Свидетель бог, не нарушай давнишний уговор».

Змея ответила ему: «Ты клятву сам нарушил.
Теперь я знаю, как ты зол, неверен и хитер.

Я смерть увидела в глаза и чудом избежала,
Случайно миновал меня отточенный топор».

© Перевод А. Ревича

3

Где ты, Суад? Без тебя я тоскую поныне.
В Шаре теперь ты живешь, в отдаленной долине.

Ты недоступна, враждебного племени дочь,
Только во сне тебя вижу, и сердце в унынье.

Кожей бела ты,— на рынок не возишь котлы,
Под покрывалом ты прячешься и в паланкине.

Речь твоя — музыка, лик твой — венец красоты,
Ты среди смертных красавиц подобна богине.

Помню упрек твой: «Погибели ищешь своей,
Только верблюду ты предан, седлу да гордыне».

Так я ответил: «Удел мой скитаться в песках.
Счастья, любви и покоя чуждаюсь отныне».

Мы оседлали верблюдов, мы двинулись в путь,
Богу вверяемся, хлеб добывая в пустыне.

Скоро услышишь о подвигах рода Зубьян,
Скоро пастушьи костры задымятся в низине,

Скоро повеет ненастьем от Уруль-горы,
Скоро раскинутся тучи в темнеющей сини.

Им не пролиться дождем у подножия Тин,
Склон обоймут, но не в силах подняться к вершине.

Путник бывалый расскажет тебе обо мне,
У домоседа ведь нет новостей и в помине.

Я с игроками пирую и щедрой рукой
Ставлю им яства и лучший напиток в кувшине.

Сутки порою верблюдица скачет моя —
Хоть и устала, но резво бежит по равнине,

Шаг прибавляет, к твоим приближаясь местам,
Словно собратьев почуяла на луговнне.

© Перевод А. Ревича