Стихотворение на идиш:

דאָס ליד פון
דער גאָלדענער פאַווע

איז די גאָלדענע פּאַווע
געפלויגן אַוועק,
קיין מזרח זוכן
די "נעכטיקע טעג".
טרילי, טראַ לאַ.
פליט זי און פליט
ביז זי טרעפט, אין די בערג,
אויף אַ ווייסער שקאַפּע
אַן אלטן טערק.
טוט אים די גאָלדענע
פּאַווע אַ פרעג:
"צי האָסטו געזען
די נעכטיקע טעג?"

פאַרקנייטשט דער טערק
דעם שטערן און קלערט
די נעכטיקע טעג,
נישט געזען, נישט געהערט.
און אַ צי די לייצעס,
און "וויאָ" צום פערד,
און ס'קלינגט אין די בערג
זיין כאַ-כאַ־כאַ,
אַ גאָלדענער פויגל
און אַ נאַר אַזאַ!

איז געפלויגן
די גאָלדענע פּאַווע אַוועק,
קיין צפון זוכן
די "נעכטיקע טעג".
טרילי, טראַ לאַ.
זעט זי אַ פישער
ביים ברעג פון ים,
שפּרייט אויס זיין נעץ
און זינגט צום גראַם.
אין זיין ליד ברענט אַ פייער,
און ס'שלאָפט אַ קינד,
און אַ בלאָנדע פרוי
זיצט ביים שפּינראָד און שפּינט.
טוט אים די גאָלדענע פּאַווע אַ פרעג:
"צי האָסטו געזען
די נעכטיקע טעג?"

פאַרקנייטשט דער פישער
דעם שטערן, און קלערט:
די נעכטיקע טעג,
נישט געזען, נישט געהערט!
און ער פאַרענדיקט זיין ליד
מיט טראַ־לאַ־לאַ:
אַ גאָלדענער פויגל
און אַ נאַר אַזאַ!

איז געפלויגן
די גאָלדענע פּאַווע אַוועק,
קיין דרום
זוכן די "נעכטיקע טעג".
טרילי, טראַ לאַ.
זעט זי אַ נעגער
אין מיטן פעלד,
פאַריכטן מיט שטרוי־גאָלד
זיין אַרעם געצעלט,
טוט אים
די גאָלדענע פּאַווע אַ פרעג:
"צי האָסטו געזען
די נעכטיקע טעג?"

פאַרשטשירעט דער נעגער
די ווייסע ציין,
אַ שמייכל אַזאַ
וואָס איז מלא חן.
און ער אַנטפערט גאָרנישט,
ער זאָגט נאָר "האַ?" –
אַ גאָלדענער פויגל
און אַ נאַר אַזאַ!

איז געפלויגן
די גאָלדענע פּאַווע אַוועק,
קיין מערב זוכן
די "נעכטיקע טעג".
טרילי, טראַ לאַ.
טרעפט זי אַ פרוי
אין שוואַרצן וואָס קניט
נעבן אַ קבר, דערשלאָגן און מיד.
פרעגט גאָרנישט די פּאַווע.
זי ווייסט אליין,
אַז די פרוי אין שוואַרץ,
וואָס שפּרייט איר געוויין
איבערן קבר, ביים ראַנד פון וועג,
איז די אַלמנה
פון די "נעכטיקע טעג".

Произношение на идиш:

ДОС ЛИД ФУН
ДЭР ГОЛДЭНЭР ПАВЭ

Из ды голдэнэ павэ
гефлойгн авэк
кайн мизрах зухн
ды Нэхтыке Тэг.
Трили, траля.
Флит зи ун флит
биз зи трэфт ин ды берг
ойф а вайсэр шкапэ
ан алтн тэрк.
Тут им ды голдэнэ
павэ а фрэг:
- "Цы hосту гезэн
ды Нэхтыке Тэг?"

Фаркнэйчт дэр тэрк
дэм штэрн ун клэрт:
- "Ды нэхтыке тэг?
Нышт гезэн, нышт геhэрт!"
Ун а цыи ды лэйцэс,
ун "Вьё!" цум фэрд,
ун с'клингт ин ды берг
зайн ха-ха-ха:
"А голдэнэр фойгл
ун а нар аза!"

Из гефлойгн
ды голдэнэ павэ авэк
кайн цофн зухн
ды Нэхтыке Тэг.
Трили, траля.
Зэт зи а фишэр
байм брэг фун ям
шпрэйт ойс зайн нэц
ун зынгт цум грам.
Ин зайн лид брэнт а файер,
ун с'шлофт а кинд,
ун а блондэ фрой
зыцт байм шпинрод ун шпинт...
Тут им ды голдэнэ павэ а фрэг:
- "Цы hосту гезэн
ды Нэхтыке Тэг?"

Фаркнэйчт дэр фишэр
дэм штэрн ун клэрт:
- "Ды нэхтыке тэг?
нышт гезэн, нышт геhэрт!"
Ун эр фарэндыкт зайн лид
мит тра-ля-ля:
"А голдэнэр фойгл
ун а нар аза!"

Из гефлойгн
ды голдэнэ павэ авэк
кайн дорэм
зухн ды Нэхтыке Тэг.
Трили, траля.
Зэт зи а негэр
ин митн фэлд,
фаррихтн мит штрой-голд
зайн орэм гецэлт.
Тут им
ды голдэнэ павэ а фрэг:
– "Цы hосту гезэн
ды Нэхтыке Тэг?"

Фарщырэт дэр негэр
ды вайсэ цэйн:
а шмэйхл аза,
вос из мóлэ хэйн.
Ун эр энтфэрт горнышт,
эр зогт нор: "hа?" -
А голдэнэр фойгл
ун а нар аза!

Из гефлойгн
ды голдэнэ павэ авэк
кайн марив зухн
ды Нэхтыке Тэг.
Трили, траля.
Трэфт зи а фрой
ин шварцн, вос книт
нэбн а кейвэр, дэршлогн ун мид.
Фрэгт горнышт ды павэ.
Зи вэйст алэйн,
аз ды фрой ин шварцн,
вос шпрэйт ир гевэйн
иберн кейвэр, байм ранд фун вэг,
из ды алмонэ
фун ды "Нэхтыке Тэг".

*  *  *

ПЕСЕНКА ПРО
ЗОЛОТОГО ПАВЛИНА

А павлин золотой
всё в пути да в пути:
захотелось ему
день вчерашний найти.
Три-ли-ли, тра-ля-ля...
Он летел на восток
и в нагорной стране
встретил старого турка
на белом коне,
и спросил, золотым
опереньем звеня:
- "Не встречал ли ты, старче,
Вчерашнего Дня?"

Турок брови
под красною
феской собрал:
- "День вчерашний –
сегодня?
Вовек не слыхал!
Золотой ты павлин,
а видать, что дурак!" –
И поводьями дёрнув,
уехал во мрак.

А павлин золотой –
в путь-дорогу опять:
он на север летит
день вчерашний искать.
Три-ли-ли, тра-ля-ля...
И когда уже
мочи не стало лететь,
видит – крепкий рыбак
тянет крепкую сеть;
тянет, песню мурлыча
и трубкой пыхтя:
крепкий дом в его песне,
и в люльке дитя,
и прядёт белокурая мать у огня...
- "Не встречал ли ты, дядя,
Вчерашнего Дня?"

Трубка выпала,
руки упёрлись в бока,
и безудержный смех
одолел рыбака,
и металось по скалам,
неслось над водой:
- "Вот дурак так дурак!
А ещё золотой!"

А павлин золотой –
в путь-дорогу опять:
полетел он на юг
день вчерашний искать.
Три-ли-ли, тра-ля-ля...
Видит – в сумраке леса
узорном, густом
кроет хижину негр
изумрудным листом.
И промолвила птица,
головку склоня:
– "Не встречал ли ты, парень,
Вчерашнего Дня?"

Удивлённое "Га?"
прозвучало в ответ,
и улыбкой сверкнул
чернокожий атлет,
и улыбку его
всякий понял бы так:
"Ты, павлин, золотой,
а ей-богу – дурак!"

А павлин золотой –
в путь-дорогу опять:
он на запад летит
день вчерашний искать.
Три-ли-ли, тра-ля-ля...
Видит – женщина в чёрном,
от горя черна, –
на сырую могилу упала она,
и глаза её сухи, и нет больше сил...
И павлин золотой
ничего не спросил.
Он взглянул на неё
и увидел, что в ней
день вчерашний – навек,
до скончания дней.

Ицик Мангер (1901-1969)
Перевод Э.Левина

Стихотворение на идиш:

טרויעריק ליד

איך וועל אַ לבנה דיר קויפן,
אַ לבנה פון זילבערפּאַפּיר,
און וועל זי באַנאַכט אויפהענגען
איבער דיין קליינער טיר.

און פאַר דער טיר וועל איך שטעלן
דריי סאָלדאַטן פון בליי,
און איבער זיי אַלע - דעם עלטסטן
פון יאַפּאַנישן פּאָרצעליי.

"סאָלדאַטן, ליבע סאָלדאַטן,
לאָזט מיך אין שטיבל אַריין!
כ'האָב געבראַכט
דער קליינער בת־מלכה
אַ זילבערן קריגל וויין".

– מיר קענען און טאָרן ניט לאָזן,
מען האָט אונז שטרענג פאַרווערט. –
אַזוי זאָגט צו מיר דער עלטסטער
און ווייזט די בלאַנקע שווערד.

זאָג איך צו די סאָלדאַטן,
וואָס שטייען אויף דער וואַכט:
"כ'האָב פאַר דער קליינער בת־מלכה
אַ גאָלדענעם שטערן געבראַכט,

אַן אמת'ן גאָלדענעם שטערן,
געבראַכט פון דער ווייט,
פון דער פרעמד.
וויל איך דעם שטערן צושפּיליען
צו איר זיידענעם העמד".

לאַכן די דריי סאָלדאַטן,
וואָס שטייען אויף דער וואַכט.
ציטערט ביים עלטסטן אַ וואָנצע –
עלעהיי ער וואָלט געלאַכט,

ר'לעגט צו דעם פינגער צום שטערן
און קוקט עפּעס מאָדנע צו מיר:
– עפּעס, נו, עפּעס איז קאַליע
אין אייבער־שטיבל ביי דיר...

בלייב איך אַ טרויעריקער שטיין
מיט שטילע פאַרבראָכענע הענט,
און איידער כ'האָב צייט צו וויינען,
איז שוין דאָס ליד צו ענד.

Произношение на идиш:

ТРОЙЕРЫК ЛИД

Их вэл а левонэ дыр койфн,
А левонэ фун зилберпапир,
Ун вэл зи банахт ойфhэнген
Ибер дайн клейнэр тыр.

Ун фар дэр тыр вэл их штэлн
Драй солдатн фун блай.
Ун ибер зэй алэ – дэм элтстн,
Фун япанишн порцэлай.

– "Солдатн, либэ солдатн,
Лозт мих ин штибл арайн!
Х'hоб гебрахт
дэр клейнэр бас-малкэ
А зилберн кригл вайн".

– "Мир кенэн ун торн ныт лозн,
Мэн hот унз штрэнг фарвэрт",–
Азой зогт цу мир дэр элтстэр
Ун вайзт ды бланке швэрд.

Зог их цу ды солдатн,
Вос штейен ойф дэр вахт:
– "Х'hоб фар дэр клейнэр бас-малкэ
А голдэнэм штэрн гебрахт!

Ан эмесн голдэнэм штэрн
Гебрахт фун дэр вайт,
фун дэр фрэмд.
Вил их дэм штэрн цушпилен
Цу ир зайдэнэм hэмд".

Лахн ды драй солдатн,
Вос штейен ойф дэр вахт:
Цитэрт байм элтстн а вонцэ –
Элэhэй эр волт гелахт.

Р'лэгт цу дэм фингер цум штэрн
Ун кукт эпес моднэ цу мир:
Эпес, ну, эпес ин калье
Ин эйбер-штибл бай дыр...

Блайб их а тройерикер штэйен
Мит штылэ фарброхенэ hэнт
Ун эйдэр х'hоб цайт цу вэйнэн,
Из шойн дос лид цу энд.

*  *  *

ГРУСТНАЯ ПЕСЕНКА

Луну из фольги серебристой
Тебе я в подарок куплю
И ночью тихонько повешу
Над дверью в светёлку твою,

И трёх оловянных гвардейцев
Поставлю при ней на часах,
А главным над ними назначу
Капрала в геройских усах.

– "Спросите, солдаты, царевну,
Не примет ли гостя она, –
Принёс я
кувшин драгоценный,
Волшебного полный вина."

– "Не велено, нету приказа,
Ступай стороною, сынок," –
Нахмурясь старшой отвечает
И тянет из ножен клинок.

– "Пустите, ребята, – прошу я
Солдат, что стоят на посту, –
Принёс я для юной царевны
С небес золотую звезду!

Я жаркую звёздочку эту
Из дальних
загадочных стран
Хочу приколоть на атласный,
На синий её сарафан."

Но прячут глаза часовые,
Военную строгость храня;
Качает капрал головою
И странно глядит на меня:

Глядит, ухмыляясь лукаво
И в лоб себе пальцем долбя:
"Чего-то неладно, приятель,
Видать, в котелке у тебя".

А я, одинокий и грустный,
Готовый заплакать стою...
И, кажется, самое время
Заканчивать песню мою.

Ицик Мангер (1901-1969)
Перевод Э.Левина

СКВОЗЬ ИГОЛЬНОЕ УШКО

Утешенье, ты без толку,
Все во мне яснее дня -
Криком бы не выдать только
Сокровенного меня!

Только стих - молитвы выдох,
Век, слезу сморгнувших, стыд -
Перед алтарем на плитах
Агнцем связанным лежит.

И, верблюд, свой горб крамольный -
Рот, иссохший от огня,
Я тащу ушком игольным
Сокровенного меня.

Мани Лейб (1883-1953
Перевод В.Шубинского

Питайся хлебом и водой,
Останься гол и бос.
И память не бери с собой –
В лицо чужбине брось.

Пусть лес кричит: "Не уходи!" –
И стонет от тоски.
Пусть голос детства позади
Рвет душу на куски.

Пусть плач его тебя зовет,
Пусть поседеешь враз –
Гляди вперед,
Иди вперед,
Иди – и в добрый час!

Иосиф Керлер (1918–2000)
Перевод Б.Камянова (Баруха Авни)

ДУМАЯ О ГУМИЛЕВЕ

Покуда рука твоя
          ночью чертила заново
Карту моего
          метеоритами битого тела, -
Я думал о поэте
           и о разведчике,
О Гумилеве.
           Душа моя вспять из-под век глядела:
Вот он в далекую Африку
           отплывает в начале столетия,
Которое от избытка сил
           столь праздно-пышно бурлило, -
Чтоб написать о жирафах, о капитанах ли
И вернуться в страну огромную,
           где мрачно, нечисто, стыло, -
Чтоб жениться вскоре
           на грядущей Ахматовой,
Став королем сероглазым,
           и чтобы потом - порывая
С Анной, -
           до безумья влюбиться в простую Машеньку
И бродить на путях
           заблудившегося трамвая...
А на дворе - луна
           чужая, как миска нищего.
О сроках давности
          не знает она закона.
Черный Февраль
           Дездемону душит руками сильными:
Заиндевела.
           На челе - из нарциссов корона.
Не на таком ли фоне ему и вменили "заговор",
В тюремном дворе расстрелявши
           либо в подвале?
Стал он жертвою строя
           первым среди художников,
А записки о милости
           от Ильича - не прислали!
- Руки твои,
           как пчелы над неровной низиною,
Порхают, ища нектар,
           над сухим и неюным телом... -
Сколько хранит следов
           отчаянья, страсти ли
Тело мое,
           неценное для истории в целом!
Скоро восход.
           Я думаю о Гумилеве расстрелянном.
Балтийские или славянские,
           проступают кровавые полосы
На уходящей в вечность
           предутренней занавеске.
Бедный - скрипел зубами ли,
           или стонал в беспамятстве,
Или дрожал в ознобе, плача помимо воли?
Перед разлукой с жизнью
           плоть его не ослабла ли?
Мужество в час расстрела начисто не ушло ли?
Впрочем, вполне достаточно
           того, что уже рассказано, -
Он, уходя из жизни,
           к груди прижимал Гомера.
...Картографистка милая!
           Не трепещи, не вздрагивай:
Это гроза за окнами -
           не более - прогремела.

Моше Дор (р. 1932)
Перевод Т.Бек

Поэзия: Хаим-Нахман Бялик на иврите --> тут

МОЕМУ ПОКОЛЕНИЮ

Устал от символов. От повелений неба.
От повелений наших главарей устал.
Полжизни прожито! Довольно... Дважды немо
Я нёс свой крест. Но мой черёд настал.

Прекрасных символов не требую сегодня!
С священной болтовнёй давно знаком.
Пусть заново нисходят в преисподнюю
Столь славные Гоморра и Содом!

О поколение! Трескучей нету слова!
И более красивые в душе мертвы слова.
О господи, не приведи услышать снова
Высокопарней слова, чем Жратва!

Иль сотню наших тел ты награди сначала
Единственной душой — стоглавую дай плоть
Душе, чтоб сгрызли нас небесные шакалы:
Отчизна... Нация... И ты, отец-господь!

Биньямин Галай
Перевод В. Корнилова

И БЕРЕГА, БЫВАЕТ...

Тоскуют берега по любящим потокам.
Заброшены, лежат иссохшие ручьи.
Видал я как-то русло — ненароком
покинула его вода. Ничьи
валялись сердца битые осколки
из камня и песка... Так человек,
не ярче в щель скатившейся иголки,
ржавеет, сохнет и клянет свой век.
И устрицы, и чайки с побережья
томятся по гнезду — о, где он, дом!
А море только шелестит небрежно
И все поет о чем-то о своем...

Так между створок любящего сердца
играет юность и стучится в дверцу.

Натан Ионатан
Перевод И. Ермакова

КАК БАЛЛАДА

И, если любишь ты
Венец, но лишь терновый —
В пустыню я уйду,
Там научусь страдать.
И если любишь ты
Стих, выбитый на камне,
В ущельях буду жить
И на камнях писать.

Когда ж покроемся
Песками с темнотою,
И Книгу Бытия
Покроет мгла навек,
Ты скажешь мне слова
Прекрасней слез и счастья:
Как видно, он любил
Меня — тот человек.

Натан Ионатан
Перевод Л. Владимировой