ЛИНГВО-ПОЛИТИКИ
Те, кто похож на меня, но не похож на тебя,
определяют политику языка.
По всем координатам семантической галактики,
повсюду на земле и вне земного шара.
Они слышат мягкую вибрацию, скрытое, внутриатомное,
потайной зуммер, — вне-логическое, мета-психологическое,
под-познавательное, супер-грамматическое.
Мы ответственны за все, что проиходит в языке
в каждую отдельную минуту,
потому что люди, подобные мне и подобные тебе, они — политики языка.
Мы определяем, как будут разговаривать через десять, двадцать,
сто, двести, десять тысяч лет.
Мы определяем твои системы понимания.
Мы устанавливаем системы ввода-и-вывода.
У нас нету денег, нету силы, нету власти.
Всем этим мы поступились в пользу того, что мы —
те, кто решает первыми и последними в сфере политики языка.
Мы определяем политику языка и самый язык.
Мы определяем язык, как политику, и политику, как язык.
Мы определяем твое будущее понимание
состояний-давления, состояний-смягчения,
состояния-понимания, состояния-глупости и состояния-освобождения
в сфере языка и в политике языка.
Ибо мы — решающие первыми и последними в сфере политики языка.
Мы не властвуем в банках, в индустрии, в земледелии, в правительствах,
в партиях, в структурах армии и полиции.
Нету у нас финансирования, руководства, административного влияния
на других персонажей.
Но мы определяем постоянные взлеты — сверхскоростные —
каждого рече-шороха
в каждую данную минуту в каждом языке и повсеместно.
Делаем мы это каждый в своем языке, а иногда еще в одном
или в нескольких, смыкая деяния вместе.
Мы определяем междулексические связи.
Мы — это формирующее понимание
семантики, семиотики, образа, тени, звука.
Мы определяем твое понимание данных пониманий.
Ибо мы — это лингво-политики,
решающие первыми и последними в мире политики языка.
Не подумай, что мы — мегаломаны, ибо мегаломания — это слово,
а каждое слово под нашей опекой,
обновляемой в каждую частичку секунды.
Мегаломания — это также мега-коммуникация, мега-семантика, мега-мега.
Мы мегаломаны более, чем микроманы.
Но мы значительно менее мегаломаны, чем ты сам,
потому что мы знаем о языке гораздо больше, чем ты,
не имея и тысячной доли самоуверенности, почему-то присущей тебе.
Мы идеологи семантики глобальной и космической.
Мы знаем точно, что происходит в твоем мозгу
в каждую данную минуту,
когда политика языка приходит в соприкосновение
с силовыми центрами политики мозговой и междумозговой.
Каждого из вас отдельно и всех вас вместе.
Мы — политики языка, потому что мы знаем,
что язык — это политика, а политика — это язык,
и одновременно с этим язык заякорен вне всяких сфер политики
и вне всяких сфер языка.
В сферах языка вне-языковых и политики вне-политической
мы и репрезентаторы и репрезентируемые
вне твоего мозга и вне мозга твоих отцов, дедов и прадедов,
твоих детей, внуков и правнуков,
потому что мы — политики языка,
мы те, кто решает первыми и последними в сфере политики языка.
И мы одержимы истерией счастья, что мы — это мы.
Но истерия — это только слово, а всякое слово
анализируется у нас заново в любую частичку секунды.
Мы — истерики уверенности, мы спокойствие истерии.
Мы истерики спокойной уравновешенности
истерического отсутствия истерики.
Мы — сама стойкость постоянной истерии.
Потому что мы — политики языка,
решающие первыми и последними в сфере политики языка.
Давид Авидан
Перевод С. Гринберга