Несколько сионских стихотворений р. Иегуды Галеви (ок.1075 – 1141)
***
Моя душа на востоке – я в закатной стране.
Найду ли вкус я в еде и наслажденье в вине?
И как обеты мои смогу исполнить, когда
Раб Идумеев – Сион, Араба узы – на мне?
Презрел бы я все сокровища Испании, коль
Узрел бы пепел святыни, что сгорела в огне.
***
Исполненный прелести, краса земель, град царя,
Его я взалкал душой, от запада, чрез моря!
И жалости полон я о славе минувших дней,
Грущу об изгнанье, о погибели алтаря.
Я прах напоил бы твой горькой слезой, когда
Умел бы достичь тебя, на крыльях орлов паря!
Радею о граде я, что днесь в запустении,
Дом царский, где змеи лишь кишат, в нем пути торя.
Развалины, сладостию меду подобные,
Ах, как бы припал я к вам, любовью в душе горя!
***
Сион, ужели о верных, кто тобой пленен,
Не спросишь ты, об остатке от твоих племен?
С востока, запада, севера и юга тебе
Желают мира, приветствуют со всех сторон.
Привет от узника страсти, что с твоей высоты
Пролить стремится слезу, как льет росу Хермон!
Я – вой шакала для плача о тебе, а в мечте
О возвращении – песням я киннора звон.
Я Маханаим оплачу, Пениэль и Бейт-Эль,
О всех местах чистоты твоей – из сердца стон.
Там Шехина на тебе, там распахнул твой Творец
Твои врата пред Воротами на небосклон,
Там светит Слава Господня, только ею твой лик –
Не солнцем, месяцем, звездной ратью – освещен,
Избрал я место, чтоб душу в нем излить, где разлит
Господний дух и на избранных запечатлен.
Ты – дом великих царей и ты – Господень престол,
Ужель пристало рабам занять господский трон?
О, как хочу я бродить, где Бог являлся и где
Своим посланцам-пророкам открывался Он.
Кто даст крыла мне, да буду я к расселинам скал,
Где мое сердце расколотое, принесен!
Приникну ликом к земле, взмолюсь о прахе твоем
Тебя желая, жалея о тебе, Сион.
У гробов избранных встану я в волненьи, когда
Приду ко гробам отцов своих во град Хеврон.
Пройду по рощам Кармеля, гилеадским садам
И на горе Аварим я стану, поражен,
На Аварим и на Ор горе, где светоча два
Святых и светлых лежат, Моше и Аарон.
Животворящий твой воздух и из мирры твой прах,
Который мёдом твоих потоков напоен.
Я буду счастлив душой, бродя нагой и босой
Среди развалин, где был Девир твой возведен,
Где херувимы покоились в Палате Палат
И где Завета Ковчег хранится, потаен.
Венец волос остригу я и отброшу, прокляв
Тот час, когда твой венец был перстью осквернен.
Как будет сладкою пища для меня и вино,
Коль псов узрю, что уводят твоих львят в полон?
И как сиянию дня возвеселюсь я, когда
Увижу трупы орлов твоих в устах ворон?
Не торопись, погоди, о, чаша скорби: в груди
Уж полон горя мой дух, печалью угнетен,
Лишь об Оголе воспомню – пью печали вино,
Лишь Оголиву воспомню – скорбью опьянен!
Сион, вершина красы, облечена ты в любовь,
Влечешь к себе красотой тех, кто в тебя влюблен:
Их радость – мир твой, а горе – запустенье твое,
И о разрухе твоей их горький плач силен.
Из ямы плена к тебе стремятся, падают ниц,
И шлют, где б ни были, ко вратам твоим поклон
Стада твои, что в изгнаньи, по горам и холмам
Блуждая, помнят ограду и блюдут закон.
Залезть на пальму твою они хотят, ухватить
Ее за ветви, и держатся за твой хитон.
Тщета Египта сравнится ли с величьем твоим,
И как с Урим и Тумим сравнится Вавилон?
И кто царям и пророкам уподоблен твоим,
И кто с князьями твоими может быть сравнен?
Погибнут царства кумиров, мир оставят навек,
А твой венец вековечный будет вознесен.
Тебя избрал Своим троном Бог, блажен, кто живет
В твоих дворах, ибо избран он и приближен!
Блажен, кто ждет! Да увидит он, как свет твой взойдет,
Зарей восхода твоею будет озарен,
Узрит он радость избранников, изгнанья конец,
И вновь увидит красу твоих младых времен!
***
Твои реченья мирру источают,
Что с гор мироточивых получают.
Твоя краса превыше всех хвалений
Тебя и род твой славой величают,
Меня ты встретил в сладостной пустыне –
В ней тать с кинжалом, где его не чают.
Я речь почел твою за пчел, что жало
Среди медовых сот ожесточают:
Ведь коль хромые и слепцы в Шалеме,
И, мол, на них молитв не расточают,
Молись о Доме Божьем и о братьях!
Иль беды их тебя не огорчают?
Коль прав ты – грех на тех, кто, ниц простершись,
Его своей молитвой привечают.
Твои слова отцов, туда пришедших
И гробы там купивших, обличают
И память тех, чьи мумии послали
Туда для погребенья, омрачают,
Их воздыханья о земле, что полной
Была негодных, в глупость обращают.
И алтари отцов тогда напрасны –
Их жертвы, коль ты прав, не очищают!
Как помнить мертвых, но забыть скрижали?
Тебя ужели это не смущает?
Глуп, кто, стремясь туда, где гроб и черви,
Себя от вечной жизни отвращает!
Как Божью гору нам забыть? Иль только
дома собранья Бог нам завещает?
Где место на востоке иль закате,
Что мир нам и надежду обещает,
Опричь страны, что врат полна небесных,
Откуда Бог виденья сообщает?
Синай, Кармель, Бейт-Эль, дома пророков-
Посланников ту землю освящают,
Она престол жрецов Престола Божья
И трон царей помазанных вмещает!
Нам и сынам дана она, хоть совы
В ней запустенье криком оглашают:
Что видели отцы в ней? Лишь колючки,
Да солнце, что пустыню иссушает,
Они ж по ней ходили, как по саду,
Что дивные растенья украшают,
Пришельцы, в ней приют и гроб искали,
И в ней досель они покой вкушают;
Пред Богом шли по всем ее тропинкам,
Вдоль рек, что эту землю орошают.
Там мы увидим, как гробов затворы
Восставшие из мертвых сокрушают,
Как те, кто опочили, веселятся
Тому, что Бог их к жизни воскрешает!
Смотри, вникай, о друг, познай же правду
И пусть силки тебя не искушают,
И не превозноси ученье греков,
Что не плоды, а лишь цветы взращает,
Рекут, что свод небес натянут не был,
Не создана земля, они вещают,
И не было начала у вселенной,
Ее навеки луны освещают.
Основано на шатком основаньи
Всё то, чему их речи поучают,
И сердце наполняет неразумьем,
Уста же болтовнею отягчает –
Зачем идти кривой стезей, оставив
Путь к правде, что сиянье излучает?
***
Перед Тобой, в покое и в тревоге,
Душа, склонившись, молит о подмоге,
В Тебе возвеселюсь я, в путь пускаясь
И где мои бы ни ступили ноги:
Когда, крыла расправив, словно аист,
Помчится судно по морской дороге,
И вспучится пучина, словно чрево,
Мученья коего от качки многи,
И бездна закипит, котлу подобно,
И волны восстают, как гор отроги,
Толкают судно чудища морские,
Драконы пира ждут и осьминоги,
Киттеи рыщут в море филистимском,
Хеттеи злые стерегут в остроге,
И страждешь, как роженица, у коей
Иссякли силы, хоть настали сроки:
Будь глад иль сушь – звук Имени Господня
Мне будет услаждать уста, высокий.
Дома и закрома свои оставлю,
Забуду я о выгоде и проке,
Единственную даже дочь покину,
Останусь в целом мире одинокий,
Из сердца вырву внука, отразится
Он только в памяти моей, не в оке,
Как Йегуда о Йегуде забудет,
Которого покинет он в итоге?
Но мне важней любовь к Тебе, и скоро
С хвалою встану на Твоем пороге,
И жертве всесожженья уподоблю
Я сердце, что горит мечтой о Боге,
И гроб там обрету. Будь мне свидетель
И в райские прими меня чертоги!
***
К живому Богу страстию объята,
Душа моя взалкала града свята,
И я не обнял даже домочадцев,
Жену свою, друзей своих и свата,
И не оплакал сад, что насадил я,
И уродились в нем плоды богато,
Не вспомнил Иегуду с Азарелем –
Две лилии красы и аромата,
Не вспомнил об Ицхаке, что как сын мне –
Мой урожай восхода и заката.
И я почти забыл про дом молитвы,
Что был моей отрадою когда-то,
И праздников забыл великолепье,
Забыл про наслаждения Шаббата,
И свой почет я уступил невеждам,
Другим дана хвала моя, крылата.
Я променял свой дом на тень деревьев,
Густой кустарник был моя палата,
Постыли благовонья мне, и запах
Репья был вместо мирра и муската.
И перестал я ползать на коленях,
И в море устремился без возврата,
Чтобы узреть Всевышнего подножье
И там излить все, чем душа чревата,
Врата свои раскрыть Вратам небесным,
Встав у горы святой, что ввысь подъята,
Чтоб нард мой цвел от влаги Иордана,
Силоам силы дал корням граната.
Господь со мной – чего же мне страшиться?
Он охранит меня от супостата!
И вечно буду славить имя Божье,
Пока душа моя к Нему не взята.
***
Как тела темница поставит границу
Душе, что стремится к полету, как птица?
Пресыщен тщетою, я полон мечтою
Одною: Святою Землей освятиться,
Страшась и страдая, и горько рыдая,
Сфарад покидая, к морям обратиться,
Проплыть на галере, пройти по пещере,
Где дикие звери, где львица ютится,
И выбрать разлуку, блуждания муку,
Оставить светлицу, в пустыни пуститься.
И также по нраву мне волки дубравы,
Как парню девица, которой прельстится,
Мне страусов крики – как звуки музыки,
И львиные рыки – пастушья цевница.
Я сжег развлеченья в едином влеченьи,
И плачей теченье с потоком сравнится.
Пойду я, упорный, обетам покорный,
И путь мой нагорный долиной сменится,
Чрез дальние страны, чрез поле Цоана,
В земле Ханаана Горе поклониться.
Внимая укорам, попрекам и спорам,
Молчу я: пусть глупый хулит и бранится.
И что им скажу я, и как возражу я?
На пьяных гляжу я, пустое им снится!
Как быть мне счастливым, служа государям?
Ведь царский престол мне – Ашеры божница!
И блага ли доля для честного, коли
Он – птица в неволе и в детской деснице,
И раб филистимлян, арабов и римлян,
Зовущих кумирам чужим подчиниться,
Служить им, а Божье служенье оставить,
Пред тварью склонясь, от Творца отстраниться?
Мрачна, как темница, мне в рабстве денница,
И сладкая чаша мне горькою мнится.
Тоскою томимый, к горе Аварима,
К Кирьят-Йеариму стремлю я зеницы,
Чтоб в прахе, где скрыты заветные плиты,
Зарывши ланиты, в грехах повиниться.
Увижу их оком в волненьи глубоком,
И слезы потоком исторгнут глазницы.
И сердце, стеная, грустит о Синае,
Хеврон вспоминая, Кармелем пленится!
И как не рыдать мне, и как не страдать мне?
Ведь плоть возродится там, встав из гробницы!
Там спрятаны где-то Скрижали Завета
И Куща Обета во прахе хранится,
Там место видений, чудесных явлений,
Огнем ополчений их лик пламенится.
Сей прах я оплачу, и скорби не спрячу,
И сердцу назначу слезами излиться.
О счастья вершине молю: по кончине
У предков святыни во прах удалиться.
О судно, в дорогу! К обители Бога
Плыви и к порогу великой столицы!
Пусть Бог с небосвода мчит судно чрез воды,
Крылами восхода оно окрылится!
Дуй ветер в ветрило, и путник унылый
Чье сердце разбито, пускай веселится!
Одна мне тревога: я в юности много
Грешил против Бога – как грех умалится?
И в старости тоже, нечестие множа,
Грешу я – о Боже, как грех мне простится?
Страшусь я, что сгину, когда не покину
Нечестья теснину. Как мне не смутиться?
Опасно забвенье вины, прегрешенья,
В руке преступленья мой дух тяготится.
Но мне уверенье - Его всепрощенье,
Что рог избавленья для пленных взрастится.
Он праведно судит: страдать ли принудит
Иль милостив будет – во веки да чтится!
***
О Боже, не смиряй морскую бездну,
Не иссуши ее, не уничтожи,
И я Твоим деяньям благодарность –
Волнам и ветру с запада – умножу:
Ведь там я сброшу рабский гнет арабский
И гнет любви к Тебе приму, о Боже.
И Ты – моя надежда и опора,
Опричь Тебя надеяться на что же?
***
Желает мира дочери, жене,
И всем друзьям, и близким, и родне
Надежды узник, что уплыл в моря
И душу вверил ветру и волне,
Закатным ветром на восток стремим,
Ведь цель его – в восточной стороне.
Меж ним и смертью промежуток мал
И равен только досок толщине,
Живой, в гробу из древа погребен,
В котором и четыре не вполне,
В нем может лишь сидеть, не может
встать,
Не может ноги вытянуть во сне,
Он болен и страшится духов злых,
И лиходеев, яростных в резне.
А кормчий, моряки и прочий сброд –
Вельможи и владыки на челне,
Ни мудрых, ни ученых здесь не чтят,
Обученные плавать лишь в цене,
На миг лишь опечалился мой лик,
Но сердце стало радостно, зане,
Пред Б-гом, у ковчега, изолью
Все, что в душе и в сердца глубине,
И лучшие хвалы воздам Тому,
Кто за грехи воздал благое мне.
***
Потоп ли мир сгубил в волнах потока,
И суши нет, куда ни глянет око,
И люди, и животные, и птицы
Прешли, погибли, мучаясь жестоко?
Мне горная гряда была б отрадой,
Пустыня – благостыней без порока.
Но только небеса вокруг и воды,
И в них ковчег стремится одиноко,
И лишь левиафаны пучат бездну,
И на море – седые оболока.
И стены волн скрывают судно, словно
Похищено оно рукою рока.
Бушует море – я ликую, ибо
К святыне Б-га я стремлюсь далеко.
