А это уже совсем знакомые мотивы...:

"...Из островов этого моря — остров С(а)ксар, о нем тоже рассказывал Йа'куб ибн Исхак ас-Саррадж. Он сказал: «Мы видели человека со шрамами на лице и спросили его об этом. Он ответил: “Отплыли мы на корабле, и ветер пригнал нас к острову, от которого мы не могли отплыть. И пришли к нам люди с собачьими мордами вместо лиц /122/, а туловища у них человечьи. Один из них подошел к нам, а другие остановились. Он повел нас к их жилищам, и мы увидели в них человеческие черепа, руки и ноги. Нас ввели в какой-то дом, а там оказался человек, с которым приключилось то же, что и с нами. Они стали приносить нам фрукты и еду, а человек этот сказал нам: “Они дают вам еду, чтобы откормить, и растолстевших съедают”. [Рассказчик] говорил: “Я стал урезать себя в еде, а каждого, кто толстел из моих сотоварищей, съедали, и в конце концов остались я да этот человек. Меня оставили из-за худобы, а этого человека из-за болезни. Он сказал мне: “Пришло время их праздника, на который все они выходят и отмечают его три дня, если хочешь спастись, спасайся один, а у меня отнялись ноги, и я не могу бежать. Помни, что они быстры в погоне, с тонким нюхом и легко определяют след, но они не могут разыскать и схватить того, кто спрячется под таким-то деревом”. Он говорил: “И я отправился, передвигаясь ночью, а днем прячась под деревом. И когда наступил третий день, они вернулись и пошли за мной по следу, но я спрятался под деревом, и они перестали меня преследовать..."

А вот этот пассаж у аль-Казвини прямо связан со знаменитыми похождениями Синдбада-морехода - а именно, с рассказом, где он попадает в рабство шейху моря:

"...Когда они отстали, я оказался в безопасности. И вот иду я по острову, как вдруг встает предо мной множество деревьев. Я подошел к ним, а на них разные плоды, и под ними [сидят] люди, прекрасные ликом. Я подсел к ним, но они не понимали моих слов, а я не понимал их. И пока я так сидел с ними, один из них положил мне руку на плечо и оказался у меня на шее, закинул на меня ноги и заставил меня подняться. Я попытался сбросить его с плеч, но он стал царапать мне лицо и погонять меня, как у нас погоняют ездовое животное. Я стал ходить меж деревьев, а он ел с них плоды, срывал их и бросал своим друзьям, а те смеялись. И пока я ходил с ним, попала ему в глаза ветка, и он ослеп. Тогда я решил использовать виноград, нарезал винограда, принес его к выемке в камне, выдавил в нее сок и предложил ему выпить. Он выпил, а я освободился от его ног и сбросил его. Вот почему у меня на лице следы царапин”»..."

"...Из их же числа — жители одного из островов зинджей, имеющие человеческий облик и на редкость привлекательные. У них в ногах нет костей, и они передвигаются ползком. Увидев прохожего, они приглашают его посидеть с ними. Когда же он сядет, кто-нибудь из [77] них бросается ему на шею и закидывает на него ноги. Если он пытается сбросить его, тот царапает ему лицо когтями и погоняет его, как у нас погоняют верховое животное..."

А вот аль-Джахиз, арабский ученый девятого века настроен на редкость скептично.

В «Книге Животных» он пишет:

«Что до саратана, я никогда не встречал человека, который бы видел его собственными глазами. Некоторые моряки утверждают, что им приходилось плавать у морских берегов, на которых они видели лесистые долины и расщелины в скалах, и они причаливали, чтобы развести костер, и, когда жара проникала до хребта саратана, зверь этот начинал погружаться в воду вместе с людьми, которые на нем находились, и со всеми росшими на нем растениями, так что лишь те, кто умел плавать, спасались. Это превосходит самые смелые, самые причудливые измышления фантазии». 

(по испанскому переводу Мигеля Асина Паласиоса...)

Теперь я вспомнил: это слово встречал, читая мальчишкой (и перечитывая поседевшим...) "Тысячу и одну ночь".